Нина Мечковская - Социальная лингвистика [с таблицами]
Своеобразие законов о языке в том, что они не столько запрещают те или иные действия, сколько обязывают определенные органы и должностные лица осуществлять деятельность по реализации законов. Законы о языке нуждаются в специальных механизмах их выполнения. Например, по закону о языках в бывших советских республиках рабочим языком государственных учреждений, языком делопроизводства является государственный язык республики. Однако одного закона ("только закона") мало, чтобы десятки тысяч служащих на деле перешли на государственный язык. В Эстонии и Латвии с участием экспертов республиканских академий были определены уровни владения государственным языком; затем были определены категории должностей, предполагающие тот или иной уровень владения языком (6 в Эстонии и 4 в Латвии); Советы Министров приняли постановления об аттестации работников по степени владения языком, а также о создании условий для повышения их языковой компетенции. И это только первые шаги в реализации законов о языке, но даже они далеко не всюду были сделаны.
Законы о языке в государствах бывшего СССР — это в большей мере манифесты национально-языкового самосознания, нежели реальные нормы права. Не случайно законы не содержат норм негативной (ретроспективной) ответственности и не предусматривают охранительных санкций. Реальными регуляторами употребления языков будут, как и прежде, различные подзаконные (административные) акты — например, определения министерствами образования количества уроков разных языков в школах; утвержденные правительствами перечни специальностей, по которым в вузах будут создаваться группы с тем или иным языком обучения; объемы программ на радио и телевидении и тиражи изданий, на разных языках, определяемые комитетами по средствам массовой информации и издательскому делу, и многое другое.
Финансово-экономические рычаги
Конструктивные программы национально-языковой политики, стремящиеся расширить сферы использования определенного языка, предполагают значительное финансовое обеспечение.
В таких программах каждый шаг стоит денег. Ср. только перечень мер, предпринятых центральным правительством Индии для распространения хинди в качестве официального языка государства и средства межнационального общения в стране. За счет федеральных средств в нехиндиязычных штатах создавались колледжи, готовящие учителей хинди; правительство также взяло на себя все расходы по оплате труда учителей хинди в этих штатах. По специальной книгоиздательской программе, финансированной правительством, на хинди были изданы сотни книг университетского уровня по различным отраслям знаний, в том числе переведена 12-томная энциклопедия. Специальные средства выделялись для поддержки хиндиязычных газет и журналов, для тиражирования и проката кинофильмов на хинди. Были учреждены различные премии за лучшие оригинальные и переводные произведения на хинди, причем не только художественной, но и специальной литературы (например, за лучшую публикацию по юриспруденции). Выделялись многочисленные стипендии для студентов нехиндиязычных штатов за успехи в изучении хинди. Для упрочения хинди в официальной сфере была создана сеть курсов по изучению хинди служащими, с системой экзаменов (включая машинопись и стенографию на хинди); потребовалось также стандартизировать клавиатуру пишущих машинок, буквопечатающих телеграфных устройств и т. п. (см.: Ганди 1982).
Вместе с тем правительство предусмотрело ряд мер для того, чтобы хинди не стал орудием дискриминации нехиндиязычного населения. Одна из ключевых мер — реализация в школах так называемой "формулы трех языков", согласно которой каждый учащийся изучает региональный язык (если это не хинди), хинди и английский.
* * *Таким образом, возможности воздействия государства и/или общественных объединений граждан на языковую ситуацию достаточно велики. Они основаны на том, что люди в состоянии контролировать социальный статус и функции отдельных языков и изменять их в нужном направлении. Чем шире и свободнее используется язык в своем социуме, тем более благоприятны условия для его развития и совершенствования, тем выше его престиж. Напротив, узость (или сужение) социальных функций языка (например, юридический или фактический запрет использования конкретного языка в государственных учреждениях либо в средней или высшей школе) обедняет коммуникативные возможности языка, обрекает его на застой и оскудение и в конечном счете осложняет жизнь общества.
Историко-биографический экскурс: Ян Игнацы Нецислав (Иван Александрович) Бодуэн де Куртенэ (184 5 — 1929) о принципах национально-языковой политики
Выдающийся польский и русский языковед Бодуэн де Куртенэ[83], по характеристике его ученика академика Л.В. Щербы, "принадлежал к числу крупнейших теоретиков-лингвистов последней трети XIX века и начала XX века". Он был зачинателем или предшественником ряда новых направлений в языкознании — таких, как структурная лингвистика, лингвистика универсалий, психолингвистика и теория коммуникации. Им созданы Казанская, Петербургская, Варшавская лингвистические школы. Уже в начале века Бодуэн был европейской знаменитостью ("светило науки", как о нем вспоминают современники): академик Краковской академии, член-корреспондент Петербургской академии (кандидатура Бодуэна в действительные члены была отклонена в 1899 г. по политическим причинам), почетный доктор многих университетов, член международных научных сообществ, автор десятков книг и сотен научных статей.
Бодуэновское обостренное чувство справедливости не раз приводило его к конфликтам с властями России и Австро-Венгрии — из-за выступлений в защиту национальных меньшинств. В 1906 г. Бодуэн написал книгу "Национальный и территориальный признак в автономии" (опубликовать ее удалось только в 1913 г.; см.: Бодуэн де Куртенэ 1913). В этой работе Бодуэи предсказывал, что национальное угнетение в царской России приведет к заслуженной гибели империи (с. 83–84). Книга вызвала обвинение в антигосударственной деятельности, и Бодуэн несколько месяцев провел в петербургской тюрьме Кресты. Характерно, что и при Советской власти эта работа Бодуэна не переиздавалась.
В 1913 г. после революции в России Бодуэн возвращается в Польшу. Его избирают почетным профессором Варшавского университета. Вот что писал об этих годах Бодуэна его ученик, польский академик Витольд Дорошевский: "В своей вступительной лекции он сказал, что Польша возрождается как государство не для того, чтобы увеличить число государств — империалистических гиен. На эти слова часть аудитории реагировала аплодисментами, часть — свистом. В 1922 г. национальные меньшинства демонстративно выдвинули кандидатуру Бодуэна на пост президента Польши" (см. статью Дорошевского "Об И.А. Бодуэне де Куртенэ", напечатанную в качестве предисловия к изданию: Бодуэн де Куртенэ 1963, т. 1, с. 22).
Что же делало Бодуэна врагом империи и защитником меньшинств?
Резюмировать его концепцию по национально-языковому вопросу можно следующим образом[84]:
1. Национальная принадлежность человека — это явление социальное и культурное (а не биологическое) и определяется сознательно и индивидуально самим человеком (а не семьей, не школой и не государством или религиозной общиной). "В области национальности" без субъективного сознательного самоопределения каждого лица в отдельности никто не имеет права причислять его туда или сюда" (1913,18). Аналог национальному самоопределению личности Бодуэн видел в вероисповедной принадлежности человека: это тоже социально-культурная и субъективно определяемая самим человеком черта его сознания. При этом Бодуэн очитал вполне естественной возможность разных вариантов национальной, а также религиозной самоидентификации человека: "При сознательном отношении к вопросу о национальности и о других культурных группировках можно свободно принадлежать не только к одной такой культурной группе, но даже к нескольким разнообразным культурным группам или же не принадлежать ни к одной из них. Другими словами: вполне возможна сознательная (…) принадлежность к двум и более национальностям или же полная безнациональность, точнее вненациональность, наподобие безвероисповедности, или вневероисповедности" (1913, 20–21).
2. В современном мире язык не является критерием определения национальной принадлежности человека (хотя в ранней истории язык и был "главным основанием для определения племенного родства", 1913, 17).
"Даже владея очень хорошо языком известного народа и принадлежа к нему по рождению, можно, однако же, по тем или другим причинам, выйти из его состава и, наоборот, плохое знание известного языка не мешает сознательному причислению себя к народу, пользующемуся этим языком как органом национального объединения" (1913, 19).
